Новостное агенство ОАО <ПитерНовоГрад>

Впрочем, ту игру более объективно было бы рассматривать в связке с предыдущим матчем, который состоялся годом раньше. Руководители советского и западногерманского футбола договаривались именно о двух матчах — на поле каждого из соперников. И потому наша сборная начала в 1955 году подготовку именно к 180-минутной дуэли с чемпионами мира. Немаловажным был и тот фактор, что Западная Германия представлялась советским людям (и футболисты — не исключение) именно воплощением недавнего врага, с которым всего 10 лет назад закончилась война — самая кровопролитная в истории человечества.

Вот что рассказал «Труду» один из немногих оставшихся в живых участников матча, прошедшего 55 лет назад в Ганновере, — ныне заслуженный мастер спорта и заслуженный тренер Алексей Парамонов. И этот прославленный эксперт футбола опроверг многое из того, что писалось в нашей прессе по «свежим следам», а также позднее, в воспоминаниях современников.

 — Да, идеологическая подготовка для нас началась еще в начале лета 1955 года, когда мы начали тренироваться в Тарасовке в составе сборной. Гостиница там была тогда небольшая, и потому в ней проживало только начальство, а нас, игроков, расселили в частном дачном секторе. И в Тарасовку регулярно приезжал Николай Николаевич Романов, по современной терминологии — министр спорта, а также его заместители. Все они проводили с каждым из нас длительные беседы, причем не только на спортивную тему: чем занимаетесь кроме спорта, что читаете, как отдыхаете. Как вы сейчас знаете, первый матч у футболистов ФРГ наша сборная выиграла со счетом 3:2, хотя по ходу проигрывала со счетом 1:2.

 — Алексей Александрович, второй матч был не менее ответственным. Кроме того, большинство игроков сборной СССР вообще впервые выезжали за рубеж.

 — Я до того ездил за границу на товарищеские матчи в составе «Спартака», а в составе сборной — в Швецию и Данию. Но противостояние сборной ФРГ стояло, конечно, особняком. Нас не требовалось дополнительно настраивать — мы и так были запредельно мотивированы. У каждого из нас погиб на войне кто-то из родственников. Рассуждали так: если уж мы выиграли у них столь великую войну, то проиграть футбольный матч, мягко говоря, крайне нежелательно. Несмотря на то что соперник носил звание победителей последнего чемпионата мира, в то время как мы не участвовали даже в отборочных матчах.

Но враждебное отношение к немцам у нас окончательно исчезло после первого матча с западногерманцами, прошедшем в «Лужниках». После него нас повезли на торжественное мероприятие в сад Эрмитаж. И нас, и наших соперников вывели на сцену. В присутствии зрителей приветственные речи высказывали наши и немцы. Единственный инцидент случился, когда главный тренер Гавриил Дмитриевич Качалин шел к трибуне: он зацепился за один из проводов, и ему на голову уже падал сверху прожектор — мы едва успели подхватить стойку и спасти своего наставника. После это состоялся концерт знаменитых советских артистов, а потом — банкет вместе с немецкими футболистами. Очень хорошо и неформально с ними пообщались. Обменялись подарками. У нас был прекрасный переводчик Эрик Админский, работавший в иностранном отделе спорткомитета. Он настолько фанатично любил футбол, что иногда на тренировках пытался даже с нами погонять мяч. Но его слишком тучное телосложение не позволяло успешно бегать по полю. А вот по части перевода он был настоящим виртуозом. И это способствовало нашему общению с немецкими коллегами.

И все же, когда мы ехали на ответную игру в сентябре 1956 года, вполне серьезно опасались различных провокаций и враждебного отношения к нам. Мы ожидали, что попадем в фашистское логово, и старались быть подготовленными к любым провокациям и враждебности. Но все опасения оказались напрасными.

 — А правда, что секретность была столь запредельная, что даже давать команде установку на игру Качалин решил в лесу?

 — На сей счет журналисты явно преувеличили. Но начну по порядку. Перелет у нас получился очень непростым. Сначала самолетом из Москвы в Берлин, потом автобусом до Шонефельда — зоны ФРГ, и оттуда снова самолетом до Ганновера. Очень устали. Первый день нам дали на отдых. Некоторые отправились гулять по городу. И, как нас инструктировали, ходили строго тройками, и в каждой тройке заранее руководством назначался ответственный. Потом провели тренировку на стадионе Ганновера. А после этого в лес Качалин нас повез для того, чтобы мы на природе развеялись, успокоились от пережитых по дороге волнений. Заодно и установку провел.

Напомним: в ганноверском матче уже на третьей минуте Эдуард Стрельцов открыл счет, через две минуты немец Шредер его сравнял. Валентин Иванов на 36-й минуте вывел нашу сборную вперед. И до конца матча счет уже не изменился — 2:1 в нашу пользу.

 — Чем-то немцы вас удивили?

 — В самом начале матча меня удивило, что на переполненном 86-тысячном немецком стадионе довольно большая группа болельщиков поддерживала нас. Хотя официальная делегация из СССР составила максимум десяток человек — тогда ведь группы наших болельщиков, как сейчас, не ездили в другие страны. А это, как оказалось, нас поддерживали немецкие коммунисты, а также бывшие советские граждане, которые по разным причинам после освобождения из фашистских концлагерей остались жить в Германии. Вообще на этот матч приехали зрители из всех регионов ФРГ и даже сопредельных государств. Всего перед матчем было подано более полумиллиона заявок, и билеты разыгрывались в лотерее. А что касается наших соперников, то они готовились более серьезно, чем к первой встрече в Москве. В их составе появилось несколько молодых новичков, но основной костяк, выступавший на чемпионате мира во главе с капитаном Фрицем Вальтером, остался.

 — Он был действительно лучшим в команде соперников?

 — Очень техничный, хитрый игрок. Его надо было постоянно «держать перед собой». Только на секунду зазеваешься — Вальтер это чувствует: выходит на свободное пространство и получает мяч. А это сразу становится опасным моментом.

 — Самая известная фотография с того матча, где вы боретесь за мяч с Вальтером. Вы персонально против него играли?

— Нет, держать Вальтера Гавриил Дмитриевич поручил Игорю Нетто. Но наш капитан был полузащитником атакующего плана. А когда он ходил вперед в атаку, я подстраховывал. Именно один из таких моментов и поймал фотограф. Кстати, ту самую фотографию я когда-то давно одолжил в редакцию для подготовки книги к печати, и мне ее так и не вернули.

 — Журналисты, смотревшие этот матч, выделили в нашей команде в лучшую сторону Стрельцова, Яшина и Иванова, а в худшую — Огонькова. Правду пишут, что его отравили? Возможно, вражеские агенты?

 — Стрельцов, несомненно, был великолепен. Он был очень силен физически, быстр, техничен. Плюс у него было громадное желание забить. И в свои 19 лет Стрельцов уже был не по годам мудр в игре — хорошо ее понимал и умел предвидеть действия соперников, а также своих партнеров, и хорошо с нами взаимодействовал. Несмотря на его молодость, Эдика уже прекрасно знали в ФРГ, и защитники уделили ему особое внимание. Но уступали ему в скорости. Кроме того, Эдик действовал очень нестандартно, и это дополнительно осложняло жизнь защитникам. А гол в наши ворота был забит не из зоны Огонькова, так что нет смысла винить его. Миша сыграл нормально — не хуже и не лучше своего обычного — очень высокого — уровня. Так что и журналистские байки насчет его отравления тоже выглядят нелепыми.

 — Писали, что и второй гол, забитый Стрельцовым, был «чистым».

 — Нет, судья справедливо зафиксировал положение вне игры. Но Эдик, после того как открыл счет, еще в штангу попадал и весь матч держал в напряжении защиту соперников.

 — Руководитель вашей делегации Валентин Гранаткин писал в отчете, что нападающие увлекались «виртуозной игрой» и что футболистам подбрасывали подметные письма.

 — Не соглашусь насчет индивидуализма. Это было тогда просто невозможно — матч проходил в таком высоком темпе и так был насыщен борьбой, что долго держать мяч одному футболисту, даже имеющему склонность к обводке, было невозможно. Насчет провокаций и писем я ничего не знаю — мимо меня как-то прошло. Заметил только дружелюбие. Автографы тогда не принято было давать. Но множество немецких болельщиков после матча очень тепло нас приветствовали, пока мы шли к автобусу.

 — Еще Гранаткин писал, что физических сил советской сборной не хватило в концовке.

 — Нет, мы просто вели в счете, а немцам надо было отыгрываться. Потому они в концовке упорно атаковали. А вот именно в функциональной подготовке мы превзошли и немцев, и других соперников. Сейчас многие специалисты пишут, что в советское время мы уступали лучшим командам мира в технике. В другие периоды — может быть. Но в 1956 году в составе нашей сборной играли футболисты, которым позже (в 1960 году. — «Труд») владельцы западных клубов предлагали миллионные контракты, — Иванову, Яшину, Нетто. Стрельцов, как я говорил, в Европе ценился тоже очень высоко. Вот разве что в опыте международных игр мы уступали, соответственно, где-то могли тактически ошибаться. Но функционально мы были столь хорошо готовы, что наши форварды постоянно отходили назад и завязывали борьбу в центре поля, а защитники не только держали форвардов соперника, но и подключались к атакам, отдавали голевые пасы. Это в какой-то мере стало сюрпризом для сборной ФРГ в первом матче и доставляло затруднения во втором. Именно по этой причине нельзя кого-либо из нас выделить в худшую сторону. Если против такой сильной команды, как сборная ФРГ, плохо сыграют хотя бы два-три футболиста, команда обречена проиграть. А если выиграли, значит, ни одной провальной позиции в нашем составе не было. Это вообще единственный случай в истории, когда наша сборная два раза подряд обыграла действующих чемпионов мира.

 — После той исторической победы вас как-то наградили?

 — После победы в Москве игрокам сборной СССР, игравшим в основном составе, вручили по телевизору львовского производства, а сидевшим в запасе — по фотоаппарату ФЭД — «Лейка». А перед Ганновером премиальных нам не обещали, суточные планировали по 9 марок в сутки. Но после победы нам отвалили вместо 27 марок аж по тысяче. Тем не менее до отправления в аэропорт оставалось всего два часа, а домой валюту было везти рискованно. И потому мы тратили ее в ближайших магазинах, впопыхах. Я купил кучу всякой мелочи. Из крупных покупок взял два очень хороших зимних пальто для себя и супруги. Но по приезде домой они оба оказались не по размеру, и мы их отнесли в комиссионку. А еще немцы нам подарили по небольшой баночке кофе — растворимое тогда и в Европе было новинкой, а у нас про такое и вообще не слышали. Запах стоял на всю квартиру, когда мы угощали гостей. Еще в Москве всем нам начислили по дополнительному месячному окладу.